Zhelty-dom.narod.ru

William Baterloo

Please Please Me

Вместо предисловия

Российский филиал Всемирного Общества Охраны Загадок (ВООЗ) наконец знакомит Вас, дорогой читатель, с ещё одной неразгаданной тайной ХХ века. Т.к. о ней долгое время умалчивали в бывшем СССР, считаю необходимым вначале ознакомить с краткой предысторией вопроса.

Текст предлагаемой на суд читательской аудитории рукописи принадлежит малоизвестному писателю, но широко известному мистику и авангардисту начала ХХ века Вильяму Батерлоо. Впрочем, так было записано в его свидетельстве о рождении. Себя же он представлял как Вильяма Ватерлоо, а в масонских кругах был известен под именем Бды Таша и небезосновательно считался инкарнационным воплощением знаменитого Мишеля Нострадамуса. Одно время популярная легенда о Батерлоо даже смаковалась в печати. Но скандальная репутация авторов статей и бульварный характер изданий не вызывали доверия широкой массы читателей. Очевидно, отголоски и этих настроений стали причиной неприятия и непонимания единственной прижизненной книги Вильяма Батерлоо (см. W. Baterloo. The songs of Kingdom Come. London, 1913). Это был сборник рассказов и стихов. Там же находилась и "песня будущего", - как определил жанр своего произведения сам Батерлоо, - Please Please Me. Рассказ не привлёк особого внимания немногочисленных читателей и был в пух раскритикован немногочисленными критиками. Но настоящий бум поднялся в 60-х годах, уже спустя много лет после таинственного исчезновения на берегах Амазонки экспедиции "Дети Кэтцалькоатля", вдохновителем и руководителем которой был Вильям Батерлоо.

Шум поднял какой-то любитель творчества группы The Beatles, раскопавший в букинистическом магазине издание 1913 года неизвестного ему писателя, где с изумлением обнаружил "песню будущего", которая называлась точь-в-точь, как первый альбом его кумиров. Более того, названия, а зачастую и содержание небольших глав рассказа были копией названий входивших в альбом песен. В коллекции ВООЗа сохранилась любительская видеозапись встречи поклонников группы с её участниками. Импровизированная пресс-конференция в конце встречи. Царит атмосфера шуток и веселья. Вот к микрофону проталкивается очередной возбуждённый битломан. Он задаёт вопрос Джону Леннону: "Вы знакомы с творчеством Вильяма Батерлоо?" Камера фокусируется на всемирно-известных круглых очках. Леннон несколько секунд молчит, как будто не знает, отвечать серьёзно или опять шутить. Затем он снимает очки и, глядя в зал, произносит: "Я сам Вильям Батерлоо!" Судя по смеху, поклонники довольны очередной шуткой Джонни. Парня, задавшего вопрос, плёнка дальше не запечатлела.

Его имя стало известно через три с половиной недели. Второго марта 19** вышел номер The Daily News со статьёй Дэвида Пирса, которая называлась "Ватерлоо ливерпульской четвёрки или Вильям Батерлоо в творчестве The Beatles" Автор широко использовал тексты обоих Please Please Me, и статья в общем носила скандальный характер. Отклики не заставили себя ждать. Каждый, считавший себя в праве критиковать, засел за работу, и за следующие несколько месяцев проблеме текстов Батерлоо были посвящены десятки откликов, резюме, эссе, и сотни исследований, сравнивающих стили и композиции альбома The Beatles и "песни будущего". Все без исключения авторы статей и брошюр усматривали безусловное влияние рассказа Батерлоо на одноимённый альбом группы. Корреспонденты, не добившись ясности у членов музыкального коллектива, пытались своими силами отыскать в личных библиотеках The Beatles томики с названием The songs of Kingdom Come.

Наконец, дальнейшее игнорирование членами группы вопросов, касавшихся темы рассказа Батерлоо, стало невозможным. В специальном интервью The Beatles сделали "окончательное и не подвергающееся дальнейшим обсуждениям" заявление. Я приведу отрывки из него:

"...авторство - вещь сомнительная, и всё, что требуется от того, кто взял в руки перо и склонился над листом бумаги, так это выстроить множество разбросанных по душе замочных скважин в одну линию, так, чтобы сквозь них на бумагу упал солнечный луч... Мы все грабим награбленное. Весь мир - скопище воров, которые не признаются в этом друг другу. Признать это считается моветоном. Но мы не боимся общества или, тем более, его осуждения... Мы не хотим ничего кроме любви. Мы любим вас и поэтому любим себя. Мы любим В. Батерлоо, хотя не знаем, кем он был и чем занимался. Это не важно... неудивительно, что наши мысли и эмоции совпали с мыслями и эмоциями любимого человека, как они совпадают с вашими... Это не тайна и, тем более, не тема для скандала. Это чудо любви..."

После этого заявления, принятого на ура восторженными фанами The Beatles по всей Англии, писать что-либо на тему несомненной связи двух Please Please Me поистине стало movais ton'ом, и скандал, длившийся два месяца и полторы недели, угас так же внезапно, как и начался. Тем не менее, проблема авторства или, если Вам угодно, загадка творчества всё ещё имеет место быть.

Теперь, когда известная история малоизвестного писателя и малоизвестная история всем известного коллектива достигла, наконец, битломанской аудитории бывшего СССР, мне остаётся лишь поблагодарить нашего постоянного автора и переводчика J. Kooshat-Podano за перевод, любезно предоставленный им в ответ на наш запрос.

С уважением, Ваш английский товарищ, пресс-секретарь Английского филиала ВООЗ

Роулдр Паа.

 

There's a Place

Есть в нашем городе, кипящем, как грозовой океан, и шумно-кричащем неисчислимым множеством моторов, одно тихое место. Я прихожу туда каждый раз, когда настроение на нуле, когда я чувствую себя разбитым в блюз. Там так легко забыться, дать отдых истерзанному тысячами фраз и миллионами слов рассудку, только там можно просто остановить время, а иногда и запустить его в обратную сторону. Место это называется "У Джонни", незаметный бар в тихом квартале. Его узкое и вечно-запылённое окно выходит к единственному дереву на весь безначальный и упирающийся прямо в кирпичную стену склада тупик. И зеленовато-гранитные ступени, сделанные из пластмассы, бывают особенно красивы осенью, когда два-три сухих листка придают им нездешнее, ни с чем не сравнимое очарование...

Однако перед тем как подняться по ним, я всегда забегаю домой для того, чтобы сбросить свой ненавистный строгий костюм и облачиться в длинный чёрный плащ, так гармонично сочетающийся с моими ниспадающими до плеч и обольстительно вьющимися волосами, цвета воронова крыла. Обычно, для контраста, я покрываю слоем пудры своё измождённо-бледное лицо и заменяю старящие очки на контактные линзы, чтоб придать глазам завораживающий, быть может, дьявольский блеск. Кривая дубовая трость и широкополая шляпа всё того же чёрного цвета дополняют костюм.

A Taste of Honey

Сколько я помню себя в этом баре, тут всегда играла одна и та же музыка: старенький и слегка похрипывающий проигрыватель раз за разом повторял один и тот же набор мелодий, абсолютно не надоедающих, хотя и не особо затейливых, и потрясающе искренних. Запомнились мне лишь две...

Так получалось, что, заходя и выходя из бара, я всегда попадал на эти песни. Одни и те же. Всё время. Позднее я стал называть их Песнь Приветствия и Песнь Прощания. Привыкнуть к этой череде совпадений было не так-то просто, и, поначалу, я сознательно приходил в бар в разное время, стоял под дверью, пытаясь угадать то мгновение, когда заиграет другая мелодия, но тщетно - высшие силы заставляли дёрнуть за ручку именно в тот момент, когда какой-то парень приятным голосом начинал петь о том, что поцелуи его девушки оставляют вкус мёда на губах, и что это значительно приятнее, чем вкус вина.

Я не целовался с его девушкой!..

Поэтому и не берусь утверждать, что парень был не прав. Однако пробовать что-либо более приятное на вкус, чем вино, мне в жизни не доводилось, так что всё своё возмущение этой абсолютной ложью я материализовывал в реплике:

-Чушь!

Услышав ставшее уже кодовым слово, бармен и, по совместительству, хозяин бара Джонни, обычно спящий или что-то пишущий, низко склонившись над стойкой, медленно поднимал свой взгляд и, задержав его секунд двадцать-тридцать на моей трости, молча наливал двойной шотландский...

Уединившись в самом тёмном, максимально приближенном к абсолютной темноте уголке бара, я любил думать о Ней, обожал замедленно, как киноплёнку, прокручивать последние наши встречи или просто потягивать жидкость из стакана, периодически вперивая свой взгляд в горячо любимый карманный томик Byron'а.

Boys

Посетителей у Джонни никогда не было много - слишком уж оторванным от городской жизни было это место. Те же, кто всё-таки добредал сюда, очень редко приходили снова, видимо испугавшись даже на миг вырваться из объятий своего сумасшествия. Но несмотря ни на что, кроме меня, постоянными клиентами бара были двое парней.

Одного из них звали Ричард, но я называл его просто - Клерк. Это был молодой человек невысокого роста, неаристократической наружности, близорукий, но не замечающий этого, одетый всё время в один и тот же костюм, чрезвычайно склонный впадать в сплин каждое утро и не возвращаться из него до следующего.

Второго, деревенского красавца с излучающим энергию лицом, звали Пол. Он являл собою полнейшую противоположность первому, и у меня в памяти навсегда остался, как Не Клерк. Он каждый день приходил в бар делиться своими любовными успехами, Клерк тоже, но наоборот. Так что терпеливый Джонни был вынужден внимательно их выслушивать, мерно похрапывая.

А я любил вспоминать, как впервые поцеловал Её, и по всему моему телу пробегала дрожь, как тогда.

Baby It's You

"Что-то изменилось в её улыбке... Я не знаю, что именно, но она уже не волнует моего сердца... Странно, но раньше, стоило мне только увидеть её, я чувствовал, как распирает от любви мою грудь, а теперь приходится уговаривать самого себя, убеждать и доказывать, вдыхая побольше воздуха для полноты ощущений..."

Джонни понимающе качал головой и доливал в бокал виски с содовой.

"...Послушай, может, она меня не любит!.. Я читал где-то, что девушки с такой потрясающей внешностью склонны к обману... А, впрочем, не всё ли равно, ведь я люблю её, недаром плачу каждый день... Почти... Ну, уж раз в неделю точно..."

Клерк врал. Он был начисто лишён сентиментальности. Я думаю, он просто не умел плакать.

Джонни храпел.

Я размышлял о предстоящем свидании с Ней.

I Saw Her Standing There

Когда Не Клерк врывался в бар, возбуждённый и счастливый, казалось, что даже единственная тусклая лампа начинала сиять, как луч полярного солнца. И чувствовалось: каждый миллиметр пропитанных дымом стен, каждый градус спиртного начинал дышать, наполняться и пульсировать его энергией, красотой и пошлостью.

"Вы не представляете - семнадцать лет - я не мог и думать о том, чтобы танцевать с другой - хотя, конечно, пришёл на вечеринку со своей невестой- а она! -она! - выше всяких сравнений - и тоже не танцевала с другими - в сущности, и не умела - но не в этом суть- это надо было видеть- я стрелой разрывал толпу, чтобы сжать её руку в своей- как она обнимается! - фантастика! - интересно, целоваться то она хоть умеет?"

Обычно, после объявления возраста его новой пассии, все погружались в свои собственные мысли. Я думал: надо бы написать о Ней песню, лет через пять, ведь Она так нежно, так мягко, так тихо плачет...

Не Клерк пил всегда только пиво...

Misery

Стоило Клерку немного захмелеть, как он становился намного честнее.

"Вы же знаете, я из тех парней, которые никогда не плачут... Просто этот мир чересчур жесток со мной... Я уверен, что потеряю её... Наверное, будет больно..."

В этом месте Джонни всегда открывал новую бутылку виски.

"...Да ...Уже потерял... Уже больно... Удивительно, я помню все мелочи, связанные с ней, а она... Забыла даже моё имя... Даже номер моего авто... И свои перчатки в театре..."

Клерк не любил театр.

Ask Me Why

"Нет, я, конечно, могу всплакнуть - но только от счастья- она будет со мной! - я уверен - а как же иначе? - нет, я не могу представить чью-то боль и страдание - спросите меня: почему? - не хотите - ладно, я отвечу и так - она сказала мне именно то, что я так хотел услышать - ещё пива! - а началось всё с того..."

Chains

Каждый день встречаю множество девушек - и ничего.

Ну хоть бы что-нибудь со мной происходило. Ведь все хорошие, все красивые, у всех аппетитные губки, которые так и хочется поцеловать - ан нет!

Какую же всё-таки огромную власть имеет Она надо мной! Ничего не говорит, только плачет и смеётся, а оковы Её любви не разорвать. Чувствуется испанская кровь...

Do You Want To Know A Secret?

"...С того, что я нежно прошептал ей на ухо - хочешь узнать секрет? - тогда придвинься поближе - ещё! - Ещё!! - ЕЩё!!! - ну дай же, наконец, сказать, нельзя же всё время покрывать моё чело лобзаниями - я люблю тебя - ты тоже? - так ведь это же здорово!.."

А хотите знать мой секрет? Интересно вам, кто же всё-таки Она такая? Мне тоже...

Anna (Go To Him)

Кроме театра Клерк очень не любил телефоны.

"...Ненавижу... Вчера... Она позвонила и позвала меня... "Прости, я люблю другого!"... Дура, хотя и довольно неплохо разбирается в японской поэзии... Ну и иди с ним!.. Если он любит тебя сильнее, чем я... Не верю... Всю жизнь искал девушку!.. чтобы любила меня так же, как я люблю... Разбить моё сердце- это так просто...А я так и сказал ей: " Иди к нему!", только верни назад моё... моё кольцо..."

Ни одна девушка ни разу не возвращала Клерку кольца.

Please Please Me

Сегодня снова шёл дождь в моём сердце - Она расстроилась. Я не знаю из-за чего. Всегда пытаясь делать Ей только приятное, я часто забывал о себе, а Она - хоть бы раз подумала обо мне, хоть бы раз улыбнулась что ли - бесчувственная особа.

Нет, вопрос надо ставить ребром: "Ты сделаешь мне приятно, в конце-то концов? Пожалуйста..." Стоп! Я ведь счастлив и так. Надо просто написать о Ней песню. Точно, ровно через пять лет...

Love Me Do

Люби меня, как я люблю,
Ты знаешь про любовь мою,
Я только правду говорю,
Люби    меня, молю - это была Песнь Прощания.

Когда в конце вечера звучали магические слова её, все присутствующие в баре начинали ритуальный действия, каждый свои.

Клерк всхлипывал и молча уходил.

Не Клерк вскакивал с места, не допив своё пиво, и бросался в абсолютно сумасшедший пляс, после чего долго тряс всем руки и вылетал на улицу.

Я прятал Byron'а ближе к сердцу, чесал тростью затылок, вставал и направлялся к стойке расплатиться, единственный из всех, но Джонни не обижался, он никогда не обижался...

P.S. I Love You

Меня всегда поражал этот человек за стойкой. Чем он жил? Зачем он жил? На что и где он жил? Его глаза были всегда покрыты густым налётом меланхолии. Каждый день он давал мне письмо. Молча, но я знал, что его надо опустить на почте. Знал, но, выходя из бара, спотыкался и падал в грязь лицом. Испачканные письма на почте не принимали, поэтому Джонни никогда не получал ответов.

Кому были эти письма? Не знаю... Джонни всё равно не писал на конверте адрес, вместо которого старательно выводил надпись: "P.S. I love you."... Вот и всё...

Twist and Shout

А утром я снова облачался в строгий костюм, обнимал Её, настраивал и шёл на службу: играть и кланяться беснующейся толпе...

© 1999 Перевод с английского J. Kooshat'-Podano